В Уржумском и Яранском уездах живет очень много черемис: в первом свыше 78 тыс., во втором свыше 56 тыс.; кроме того их немало (10 ½ тс.) в Малмыжском уеде и 7 ½  тс. В Елабужском. Во всей Вятской губернии черемис насчитывается 155 тс. Человек; в Казанской – еще более.  Это финский народ, но он в глубокой древности  заимствовал  от своих соседей тюркский язык, которым говорит и теперь. В Вятской  губ.  живут т. наз луговые  черемисы (в противоположность горным, на правой стороне Волги), которые очень мало подверглись обрусению.

 Черемисы б.ч. среднего роста,  слабого телосложения и сутуловаты. Небольшие подслеповатые глаза, широкий приплюснутый нос, желтоватый цвет кожи, скудная растительность на лице, - вот обычный тип черемисина, почти всегда вялого, флегматичного и неповоротливого.  Я встречал среди черемис 14-летних мальчиков, которые по своему физическому развитию походили на 6-летних. Женщины не отличаются красотой, а в старости даже безобразны. В характере черемис можно отметить скрытность, хитрость, лукавство, настойчивость и терпение.

Редко можно встретить такую нацию, которая, при своей полу-дикости, отличалась бы столь сильно развитым национальным самосознанием и приверженности к своей народности. Боясь и гнушаясь всего русского, они говорят: «нашу веру кончат, нас кончат», а про свои языческие моления в лесу: если перестанем в лес ходить, то все околеем, все племя наше подохнет». Я всегда дивился черемисским женщинам, видя их работающими, под палящим июльским солнцем, в своем национальном костюме. На голове громадная и тяжелая сорока, прозванная русскими, за ее ширину, «лопаткою» (а другой половиной яранских черемис, носящих другой головной убор, род вышитого тюрика – «Никола Чудотворец»). ; ноги окутаны онучами настолько, что кажутся бревнами (толстые ноги – идеал черемис, по воззрениям черемис). Национальный цвет черемис белый; он имеет, кажется, связь с цветом березовой коры, священного дерева у черемис, вообще ужасно любящих лес. Я никогда не видал черемисина в красной рубашке, хотя некоторые из них (редко) начинают носить уже и пиджаки. Вышивка разными цветами очень широко применяется в черемисском костюме. Очень оригинален и красив черемисский пояс, одинаково мужской и женский; весь унизан разноцветными бусами, пуговками, медяшками и т.п.
За свой костюм черемиса подвергаются многочисленным насмешкам со стороны русских. «Лопатка» - обычное название черемисской женщины (по поводу ее сороки), и в местной песне от лица черемисина поется:
Кабы мать – та не лопатка,
Я бы русскую любил…
За сплошь белый цвет одежды черемис обзывают «мотыльками».

Женщина у черемис не пользуется большим уважением. Не только мужья к женам, но и сыновья к матерям относятся с пренебрежением. Бездетная вдова возвращается в дом своего отца, и здесь всю жизнь играет роль подневольной, не имеющей ничего своего, работницы. Полный владыка и господин в доме – глава семьи. Риттих пишет о казанских черемисах, но это одинаково относится и к вятским: «К женам мужья и нередко сыновья относятся без особого уважения. Поэтому понятно, что рекрут, оставляя дом, почти открыто дает дозволение жене на сожительство с одним из родных. На вопрос: «Что, Марфа, скучаешь по мужу?» можно получить ответ: «Разве у нас мало и без него!» Вообще сожительство с другим не строго преследуется. Точно также женщины не имеют права принимать прямого участия в молениях».

При всей преданности черемис своей народности, культура делает свое дело. Мы уже говорили, что некоторые черемиса носят пиджаки; что нередко женятся на русских; в последнем случае черемисин уже окончательно и бесповоротно «поворачивается на русака»: его дети даже не говорят по черемисски. В «Материалах по статистике Вятской губернии» (т. 9, р.170), изданных вятским губернским земством на основании подворной переписи 1891 года, отмечено, между прочим, что в починке Малый Цепеков (Комаровской волости, в 26 верстах от города Яранска), в числе 46 русских жителей находятся «8 дворов обрусевших черемис». У черемис существует поверье, будто раз они допустят в свою деревню припущенников, то сами «на измор пойдут»; между тем, теперь в реденькой черемисской деревне не живут русские. Объясняется это тем, что у черемис больше земли нежели и русских; а сами они мало любят и плохо умеют заниматься хлебопашеством, почему, вдобавок, подкупленные водкой, охотно пускают к себе русских новожилов («привалов»).
Но, главное, конечно, культура, городская цивилизация; она подтачивает преданность черемисина своей, языческой, религии, а без религиозной обособленности национализм черемисина не прочен. Один черемисин говорил мне про своих собратьев: «На что им наша вера? У них есть свое солнце (т.е. медный самовар) и свой месяц (т.е. висячая лампа) в избе…»

Зеленин Д. К. Кама и Вятка: путеводитель и этнографическое описание Прикамского края. - Юрьев, 1904.