Вблизи от Куженера на тракте, ведущем из Йошкар-Олы в Сернур, расположилось старинное село Токтайбеляк. Это здесь во второй половине  19 века, на плечи крестьян легли новые податные тяготы, что вызвало с их стороны протесты. Крестьяне стали сопротивляться сбору все увеличивающихся податей. В 1889 г. жители Кораксолинской  волости, куда входили и мужики из Токтайбеляка, подняли бунт и отказались платить подати. Для «восстановления духа и законности»  и «приведения к повиновению своевольствующих»  в Токтайбеляк прибыл в вице-губернатор Ратьков-Рожнов с батальоном солдат.  4 мая посреди Токтайбеляка солдаты начали пороть розгами непокорных мужиков.  Высечено было свыше потораста человек.  Среди избитых были не только  токтайбелякцы, но и крестьяне близлежащих деревень. 1 из вожаков  крестьянского движения  Федор Фоминых был наказан 85 ударами розог. У крестьян-недоимщиков каратели конфисковали имущество и продали с торгов за бесценок.  Многие бедняки, что бы срочно рассчитаться  с задолженностью по податям, занимали деньги у местных кулаков, усугубив тем свою кабалу. Так печально закончилась попытка токтайбелякских крестьян освободиться от экономического гнета царского самодержавия.

В Токтайбеляке, Корак-Соле, Токтар-Соле и других близлежащих деревнях старики и сейчас рассказывают предания о жестокости карателей, безжалостно избививавших крестьян  – русских и марийцев, до нитки разграбивших их итак скудное имущество. Прошлое вспоминается как горькое и страшное время...

К.Васин.  По  памятным местам – Йошкар-Ола 1968 г.

Воспоминания Куклина Александра  Петровича

Родился я 10 (23) марта месяца 1900 года в  селе Токтайбеляк Уржумского уезда Вятской губернии. Теперь Куженерский район Марийской АССР. В ту пору это был достаточно глухой и темный уголок юга Вятской земли. Здесь среди холмов и оврагов, среди  лесов и полей затерялись маленькие деревушки – русские, марийские и татарские. До ближайших городов добрая сотня верст. Жители редко выезжали за пределы своей волости. О такой жизни, отгороженной от остального мира деревянной околицей в шутку говорили: «В начале не было ни земли, ни неба, а только  Вятская губерния».

… По социальному происхождению  я из крестьян. Приучаться к труду начал с 6-7 л возраста. Хозяйство у родителей было средняцкое. В детстве ни испытал особой нужды или голода. Ржаной хлеб и овсяную кашу я ел досыта. А витамины и сахарозы детвора добывала тогда сама. Пили березовый сок, ели зеленый горох, лакомились дикими ягодами, не брезговали и еловыми марешками. Летом бегали босиком. Правда, ноги как у петуха покрывались чешуей. Штанишки и рубашки были домотканые. Сапоги и ситцевые рубахи полагались только  в особых случаях. О лаптях сейчас вспоминают больше  с иронией. А тогда мои сверстницы, марийские девушки не знали иной обуви. Правда, они носили модные лапти индивидуального плетения в 12 лык. Я в детстве и юности растрепал тоже немало лаптей.

  В наших краях было очень много нищих. Нужда заставляла надевать суму и русских и татар  и марийцев. Особенно бедно жили аборигены наших мест марийцы.

Моя мать родила 8 детей. Но вырастила только 4. Такой высокий уровень  детской смертности  был типичен для большинства семей.

В Марийской АССР теперь наверное забыли о трахоме. А тогда на каждом шагу встречались люди с печатью этой  социальной болезни на лицах. Еще одно заболевание – корчи. От хлеба из ржи, пораженных спорыньей, начинались судороги. Люди от так хлеба корчились и умирали мучительной смертью.

… Родители  редко тратили деньги на покупку игрушек. Игрушки мы мастерили себе сами, вовлекали  в наши игры котят, собак, ягнят, даже поросят. В общем  обходились  без заводских игрушек.

… Пусть комсомольцы 70-х годов  судят нас комсомольцев 20-х годов  не особенно строго за то, что в детстве и юности мы ходили в церковь, участвовали в церковном пении и чтении и целовали попу руку. Мы не слушали радио, не смотрели телевизор, не ходили в театр. Прекрасный мир познавали через книги и созерцание красоты родной земли. Церковь  привлекала своим многолюдием, возможностью и людей посмотреть и себя показать. Мы с равным  интересом участвовали  в крестном ходе  по случаю прихода иконы Трифона  Вятского чудотворца  и на празднике ага пайрем в марийских мольбищах. А еще больше любили шумные ярмарки, веселые хороводы и свадебные поезда.

Бурные события  1917-1918 годов  докатились и до наших глухих мест. Началась новая жизнь без земского начальника и станового пристава. Разбрелись кто-куда монахини Куженерского монастыря. В поповском доме нашего села открылся народный дом. Мужики в явочном порядке  начали захватывать удельные, частные, монастырские и казенные леса.

Весной 1917 года  батрачил я у односельчанина  С.А.Басова. Послал он меня за дровами на свою  лесную дачу. На обратном пути меня задержали муж из соседней с дачей деревней  и предложили дрова сгрузить, а самому убираться подобру-поздорову. А на прощание разъяснили, что теперь этот лес принадлежит «обчеству», а не Басову.

ГА РМЭ ф.Р-954 оп. 1  д.35 а

Из села Токтайбеляк Уржумского уезда Вятский Край сообщают, что здесь крестьяне отказались дать кабатчикам приговор на открытие в селе кабака. Взамен же кабаков, говорят корреспонденты, у нас предполагается устройство воскресных чтений с волшебным фонарем и туманными картинами. В других селах нашего у есть уже земские библиотеки; наше село в этом отношении пока обойдено, и лицам, ищущим умственной пищи, приходится пробавляться чем Бог пошлет.

Вятская газета - 1895 г. № 33