Воспоминания Куклина Александра  Петровича

Родился я 10 (23) марта месяца 1900 года в  селе Токтайбеляк Уржумского уезда Вятской губернии. Теперь Куженерский район Марийской АССР. В ту пору это был достаточно глухой и темный уголок юга Вятской земли. Здесь среди холмов и оврагов, среди  лесов и полей затерялись маленькие деревушки – русские, марийские и татарские. До ближайших городов добрая сотня верст. Жители редко выезжали за пределы своей волости. О такой жизни, отгороженной от остального мира деревянной околицей в шутку говорили: «В начале не было ни земли, ни неба, а только  Вятская губерния».

… По социальному происхождению  я из крестьян. Приучаться к труду начал с 6-7 л возраста. Хозяйство у родителей было средняцкое. В детстве ни испытал особой нужды или голода. Ржаной хлеб и овсяную кашу я ел досыта. А витамины и сахарозы детвора добывала тогда сама. Пили березовый сок, ели зеленый горох, лакомились дикими ягодами, не брезговали и еловыми марешками. Летом бегали босиком. Правда, ноги как у петуха покрывались чешуей. Штанишки и рубашки были домотканые. Сапоги и ситцевые рубахи полагались только  в особых случаях. О лаптях сейчас вспоминают больше  с иронией. А тогда мои сверстницы, марийские девушки не знали иной обуви. Правда, они носили модные лапти индивидуального плетения в 12 лык. Я в детстве и юности растрепал тоже немало лаптей.

  В наших краях было очень много нищих. Нужда заставляла надевать суму и русских и татар  и марийцев. Особенно бедно жили аборигены наших мест марийцы.

Моя мать родила 8 детей. Но вырастила только 4. Такой высокий уровень  детской смертности  был типичен для большинства семей.

В Марийской АССР теперь наверное забыли о трахоме. А тогда на каждом шагу встречались люди с печатью этой  социальной болезни на лицах. Еще одно заболевание – корчи. От хлеба из ржи, пораженных спорыньей, начинались судороги. Люди от так хлеба корчились и умирали мучительной смертью.

… Родители  редко тратили деньги на покупку игрушек. Игрушки мы мастерили себе сами, вовлекали  в наши игры котят, собак, ягнят, даже поросят. В общем  обходились  без заводских игрушек.

… Пусть комсомольцы 70-х годов  судят нас комсомольцев 20-х годов  не особенно строго за то, что в детстве и юности мы ходили в церковь, участвовали в церковном пении и чтении и целовали попу руку. Мы не слушали радио, не смотрели телевизор, не ходили в театр. Прекрасный мир познавали через книги и созерцание красоты родной земли. Церковь  привлекала своим многолюдием, возможностью и людей посмотреть и себя показать. Мы с равным  интересом участвовали  в крестном ходе  по случаю прихода иконы Трифона  Вятского чудотворца  и на празднике ага пайрем в марийских мольбищах. А еще больше любили шумные ярмарки, веселые хороводы и свадебные поезда.

ГА РМЭ ф.Р-954 оп. 1  д.35 а

Воспоминания Пономарева С.А., уроженца южной части Уржумского уезда

Я хорошо помню дореволюционную жизнь.  Когда свершилась  Великая октябрьская социалистическая революция,  мне было 15 лет. Что тогда представляло наше хозяйство? Не было ни лошади, ни коровы, земли имели  только полдуши надел от дедушки. Хлеба своего не хватало даже до нового года. Поэтому отец часто уходил на заработки, оставлял дома мать с 6 детьми. Тяжело жилось тогда беднякам. Мать покупала по 1 пуду  муки у соседа  кулака Наумова по  цене 60 копеек за пуд, а когда не было денег, несла в заклад холст (новину), иначе кулак не доверял, но за эту муку он брал 80 копеек за пуд. Помню так случай,  хотя я был тогда еще мальчиком, но забыть и сейчас не могу такой обиды. Вваливаются в нашу избенку сельский  староста и двое  десятских и требуют   у матери  уплатить подать. Денег не оказалось, и мать просила подождать с  недельку.   Несмотря на ее просьбы и уговоры, они забирают  два последних  мешка овса, высушенных для размола. Мать со слезами вскрикивает «Что вы делаете, ведь детей  оставляете без хлеба».  В ответ послышалось «Не пропадут сопляки». Так оставили они нас без хлеба.  Уж плакала мать и мы ребятишки  с нею. Вот так издевались над бедняками…

ЦГА РМЭ ф.Р-954 оп. 1 д.39 лл. 12-13

Родилась  я в очень бедной крестьянской семье, к тому же отец и мать  были больные, и небольшое  хозяйство  оставалось  без рабочих рук.  Мне пришлось  с ранних лет взяться за тяжелый труд. 7 лет начала  боронить, 13 – когда умерр отец – рубить лес, пахать. Налоги платить было нечем, и из хозяйства увели последнюю овцу.

  Так и работала, как говорят , день и ночь, а жизнь станвилась  все  тяжелее и невыносимнее.  Бывало, пойдут  девушки  нашей деревни  в воскресенье на Иньву, на луга. Ярко светит солнышко, всюду зелень, цветы, и мне хочется погулять и повеселиться  вместе  с подругами, а некоторым  – пахать надо, по хозяйству дела вести или идти к богатею  в поденщину за долги. Так и работаешь со слезами на глазах, с тяжелым  сердцем, а придешь  вечером домой, поешь корочку хлеба, смоченую своими глазами, и ляжешь  спать.  До того стала невыносимой  моя жизнь, что один раз чуть  не наложила руки на себя.  Но одумалась  и не пошла на такое дело, а стала по прежнему  трудиться, мечтая о лучшей жизни в будущем.

 В нашей деревне был такой же, как я, бедняк Григорий Филиппович Сельков, который батрачил   у кулаков.  Мы познокомились, оптом поженились.  Жить мне стало легче,  но хороших  дней так и не видела.  В 1914 году  началась  война с Германией. Григорий ушел  на войну, все хозяйство снова  легло на мои плечи.

 Через три года  муж вернулся с фронта, сказал мне, что он теперь большевик, вступил на фронте  в партию, которая защищает  бедных, ведет  борьбу против богатых.  Я в начале не понимала значения слова «большевик» и  не представляла себе, как это можно прогнать  богатых, сделать всех равными  и построить хорошую жизнь. Григорий рассказал, что в Петрограде, Москве  и других больших городах  сброшено буржуазное правительство и что мы здесь должны сделать  то же самое, объедением   всех бедных  и установить  народную власть…

Воспоминания  А.Г. Сельковой,  члена КПСС  с 1919 г., участника Гражданской войны  //  В пороховом  дыму (воспоминания  участников  Гражданской войны) – Пермь 1961 г., с.106-107