Население края, по нашим подсчетам, составляло в 1918 г. 430-440  т. человек. Примерно 53%  из них были марийцы, 42 %  - русские, 4 %  татары,  около 1 %  чуваши и прочее. По классовому составу около 97 %  населения являлись крестьянами.  До  октябрьской революции особенностью края было то, что основная  масса крестьян не знала помещичьей кабалы, т.к. составляла категорию государственных крестьян, а помещичье землевладение было незначительным. Крестьяне края страдали главным образом от налоговых поборов, от произвола чиновников и бесправия. А марийские трудящиеся, кроме того испытывали тяжелый национальный гнет.

С развитием капитализма происходило расслоение крестьянства  и выделение кулачества на 1 полюсе и бедноты на другом. Так, среди марийцев Казанской губернии в 1909 г. 12, 5 крестьянских хозяйств были безлошадными  и 45, 8 % с 1 лошадью, а 11,4 % имели по 3 лошади и  более.  Остальные 30 %  содержали по 2 лошади.  Примерно такая же картина  была и в Вятской губернии.  Неравномерно распределялась и надельная земля. … Уржумский уезд  отличался тем, что здесь свыше 15 десятин  имели 24 % крестьянских хозяйств и прослойка  кулачества была большей.

Беднота была вынуждена идти на поклон  к кулакам за хлебом «до нового урожая». Основное острие классовой борьбы в марийской деревне было направлено не против помещиков, а против царских чиновников и кулаков.

В.Ф. Пашуков Марийский край в годы Гражданской войны  - Йошкар-Ола 1965 г.

Воспоминания Пономарева С.А., уроженца южной части Уржумского уезда

Я хорошо помню дореволюционную жизнь.  Когда свершилась  Великая октябрьская социалистическая революция,  мне было 15 лет. Что тогда представляло наше хозяйство? Не было ни лошади, ни коровы, земли имели  только полдуши надел от дедушки. Хлеба своего не хватало даже до нового года. Поэтому отец часто уходил на заработки, оставлял дома мать с 6 детьми. Тяжело жилось тогда беднякам. Мать покупала по 1 пуду  муки у соседа  кулака Наумова по  цене 60 копеек за пуд, а когда не было денег, несла в заклад холст (новину), иначе кулак не доверял, но за эту муку он брал 80 копеек за пуд. Помню так случай,  хотя я был тогда еще мальчиком, но забыть и сейчас не могу такой обиды. Вваливаются в нашу избенку сельский  староста и двое  десятских и требуют   у матери  уплатить подать. Денег не оказалось, и мать просила подождать с  недельку.   Несмотря на ее просьбы и уговоры, они забирают  два последних  мешка овса, высушенных для размола. Мать со слезами вскрикивает «Что вы делаете, ведь детей  оставляете без хлеба».  В ответ послышалось «Не пропадут сопляки». Так оставили они нас без хлеба.  Уж плакала мать и мы ребятишки  с нею. Вот так издевались над бедняками…

ЦГА РМЭ ф.Р-954 оп. 1 д.39 лл. 12-13

Детство мое было трудным, полным невзгод. От отца остался я 6месячным  ребенком. Когда умерла мать, мне было 7 лет. Взял меня богатей Никита в батраки. Не было сносной одежды – рубаху и кафтан мне шили из старых материнских обносков. А работать приходилось много. Уже 12 лет я начал пахать, ломать камень, который Никита продавал на сторону. Зимой молотил машиной.

Мечтал я учиться. Но кто пошлет в школу батрака!  Не пришлось мне учиться хотя бы день. Рос я неграмотный, темный, забитый.

В 1914 г. началась Империалистическая война. Меня взяли в армию, и я 2 года сражался на австрийском фронте.

Нелегко было служить в старой армии. Нас не считали даже за собак. Кормили плохо, часто не бывало хлеба. Все время – похлебка из затхлой чечевицы. Полуголодных гнали в бой.

В 1918 г. я, вернувшись домой, женился. Собрался с силами, построил себе небольшой домик, похожий на баню. А до этого жил с женой в избе Захара Речкина, самого бедного в деревне  мужика.

С.В. Речкин «Пионер йук»  1935 г. № 4

Воспоминания Куклина Александра  Петровича

Родился я 10 (23) марта месяца 1900 года в  селе Токтайбеляк Уржумского уезда Вятской губернии. Теперь Куженерский район Марийской АССР. В ту пору это был достаточно глухой и темный уголок юга Вятской земли. Здесь среди холмов и оврагов, среди  лесов и полей затерялись маленькие деревушки – русские, марийские и татарские. До ближайших городов добрая сотня верст. Жители редко выезжали за пределы своей волости. О такой жизни, отгороженной от остального мира деревянной околицей в шутку говорили: «В начале не было ни земли, ни неба, а только  Вятская губерния».

… По социальному происхождению  я из крестьян. Приучаться к труду начал с 6-7 л возраста. Хозяйство у родителей было средняцкое. В детстве ни испытал особой нужды или голода. Ржаной хлеб и овсяную кашу я ел досыта. А витамины и сахарозы детвора добывала тогда сама. Пили березовый сок, ели зеленый горох, лакомились дикими ягодами, не брезговали и еловыми марешками. Летом бегали босиком. Правда, ноги как у петуха покрывались чешуей. Штанишки и рубашки были домотканые. Сапоги и ситцевые рубахи полагались только  в особых случаях. О лаптях сейчас вспоминают больше  с иронией. А тогда мои сверстницы, марийские девушки не знали иной обуви. Правда, они носили модные лапти индивидуального плетения в 12 лык. Я в детстве и юности растрепал тоже немало лаптей.

  В наших краях было очень много нищих. Нужда заставляла надевать суму и русских и татар  и марийцев. Особенно бедно жили аборигены наших мест марийцы.

Моя мать родила 8 детей. Но вырастила только 4. Такой высокий уровень  детской смертности  был типичен для большинства семей.

В Марийской АССР теперь наверное забыли о трахоме. А тогда на каждом шагу встречались люди с печатью этой  социальной болезни на лицах. Еще одно заболевание – корчи. От хлеба из ржи, пораженных спорыньей, начинались судороги. Люди от так хлеба корчились и умирали мучительной смертью.

… Родители  редко тратили деньги на покупку игрушек. Игрушки мы мастерили себе сами, вовлекали  в наши игры котят, собак, ягнят, даже поросят. В общем  обходились  без заводских игрушек.

… Пусть комсомольцы 70-х годов  судят нас комсомольцев 20-х годов  не особенно строго за то, что в детстве и юности мы ходили в церковь, участвовали в церковном пении и чтении и целовали попу руку. Мы не слушали радио, не смотрели телевизор, не ходили в театр. Прекрасный мир познавали через книги и созерцание красоты родной земли. Церковь  привлекала своим многолюдием, возможностью и людей посмотреть и себя показать. Мы с равным  интересом участвовали  в крестном ходе  по случаю прихода иконы Трифона  Вятского чудотворца  и на празднике ага пайрем в марийских мольбищах. А еще больше любили шумные ярмарки, веселые хороводы и свадебные поезда.

ГА РМЭ ф.Р-954 оп. 1  д.35 а лл.1-6