Бутылка кумыса 20 коп.; студентам, учителям и учительницам 15 коп.  Обед из трех блюд (два мясн. и пирожное) 15 р. в месяц, из двух мясных 12 рублей в месяц, из одного мясного блюда 6 р. Проезд в омнибусе до Елабуги и обратно – 20 коп. (один конец); в одиночном экипаже 60 коп. В заведении имеются:  рояль, газеты и журналы (в курзале), кегель-бан, купальня (за сезон 2 р., за месяц 1 р.), лодки, крокет, гимнастика. Заведение существует с 1888 года.

Обряды при погребении и поминовении усопших  исполняются ими согласно  установлению святой Церкви. Одно лишь несколько  отличий их от  всеобщего обыкновения христиан, именно: в день  погребения или поминовения  присных своих они принос в церковь  только  один мед, без символического пшена, который  при поминовении бывает  заменяемо  у них кусочком пшеничного хлеба, обмакнутого в мед. Женщина, поминая мужа своего, при вкушении указанного хлеба, сказала: «Дай Бог, чтобы ему там было сладко, приятно».

Замечая отсутствие поступления недоимков по государственным и земским сборам в волостях Кичминской, Конганурской, Карак-Солинской и Кужнурской Уржумского уезда, я осенью прошлого года обращал на это внимание местного исправника, а волостных старшин и станового пристава подвергнул административному взысканию. Но это не привело к благоприятным результатам, так как по сказанным волостям остались значительные недоимки, а, между тем, до меня дошли сведения о нерешительных и как бы боязливых действиях уездной полиции в отношении взыскания недоимок с крестьян упомянутых волостей, населенных преимущественно черемисами…

 Дальше в этом документе рассказывается, что за попытку прочитать крестьянам газету – тянут к суду. Учительница Казанцевской школы Иовлева привлечена за то, что собрала крестьян и беседовала с ними. Шесть учителей из Нартаса и лопьяльская учительница были привлечены за участие в собрании, на котором, между прочим, были разговоры, направленные против Думы. В Уржуме были запрещены всякие собрания членов общества взаимопомощи учителей за то, что 10 февраля члены этого общества собирались рассматривать вопрос об избирательных правах учителей.

20 июля  в г.Елабуге  сильным  дождем разрушило и унесло часть городского водопровода, труб монастырского водопровода, порушены  городские мосты по Средней и Никольской  улицам  и несколько мостов, расположенных  над Безымянным и Пушкаревским оврагами, три  моста пешеходных  и один  шлюз и кроме того разрушен и частью унесен  амбар владельца  дрожжевого завода Петрова. Убытка  до 1200 р.

Село Шулка начиналось с починка Паклинского на высоком берегу речки Шулки. Место оказалось бойкое, селение разрасталось. Стало местом ярмарок, на которые съезжались мелкие и крупные торговцы и производители. Самые значительные ярмарки и гулянья (по воспоминаниям И.В.Орехова, деревня Чирки) были на Казанскую, Знаменскую, в Рождество и Вознесенье.

В 1882 г. в местном отделе Вятских губернских ведомостей упоминается «знаменитый сновидец (омы-ужшо), живущий в дер. Кучанур. Вот уже 6 лет заправляет он всеми молениями черемис». Отмечается, что он «простой слепец, за 50 с лишком, набожный, но безусловно честный». Корреспондент, тем не менее, укоряет его за то, что он очень часто назначает моления, что ведет к большим расходам в крестьянском бюджете. Кто же мог быть этот уважаемый человек, остается только гадать.

Кукнур – красивое колхозное село. Расположенное  на трех  холмах, окаймленное с запада  блестящей ленты Немды, оно было прежде глухим, заброшенным  селом.

Как то вечером  сельская  молодежь  попросила 60-летнего депутата сельского совета Михаила Григорьевича  Коноплева рассказать о прошлом Кукнура. Тот сначала отказывался, а потом сказал:

-  Захолустье, недаром в наши места в вятскую ссылку людей гоняли. Десятка три  крестьянских домов стояло, церковь, два пивных, казенка – вот и все. Что же касается жителей, то порядочными считались те, кто побогаче – волостной староста Чемеков, лавочники  Мячев  и Пушкарев, еще кое-кто…

Или еще случай.  В том же 1920 г. завезли к нам первую жатку  из Токтайбелякского прокатного пункта, выжали ею три  полосы.  Так неурожай будущего  лета тоже объясняли тем, что «вертоголового черта возили по полям, вот и наказал нас Бог».

В 1920 году мне пришлось  работать  в Уржуме  Вятской губернии.  По поручению Укома РКП (б) я выехала в Ново-Торъяльскую  волость – после крестьянской конференции, на которой я была докладчицей. По вопросу ь продразверстке, мы хотели собрать крестьянок. Ко мне подошел бородатый крестьянин в дубленой шубе и спросил ехидно: «Против Бога  и против мужа, аль еще про что агитировать баб будешь?»