Покойный Штейнфельд насчитал (в 1894 г.) бесермян в Глазовском у. до 6 тысяч. Живут они смешанно с татарами: не далее 5 верст от любой бесермянской деревни вы найдете непременно татарское селение. И татары и бесермяне здесь как бы вкраплены в сплошную массу вотяков. Отсюда можно заключать, что бесермяне пришли сюда вместе с татарами.

Народ этот, пишет Риттих, в общей сложности сильный и красивый, в особенности женщины, которых профиль отличается какою-то изящностью и приятным очертанием. Мущины высокого роста, плотные широкоплечие, мускулистые. Их добродушное лицо выражает здоровье и крепость.

В Ростове долгое время передавалось сказание, что меряне Ростовского княжества удалились в поволжские края при самом распространении там христианства: «Меря, убояся русского крещения, ушла на восток и поселися в болгарских жилищах».

В хлевах у этих вятчан вместо кикиморы живет  «стриж»,  который поселяется среди овец, вместо всяких паразитов, выстригает у нелюбимых животных почти всю шерсть догола. Представляют  себе этого  злодея виде птицы сыча с крыльями из мягкой кожи, не покрытых перьями.

Пермяки в небольшом  числе живут  в Глазовском уезде по реке Каме  и в Орловском  по реке Летке. Они малорослы, худощавы, с небольшой головой, низким лбом, узкими,  немного наискось лежащими глазами, с выражением вялым и безжизненным; волосы  они стригут кругом.  Пермяки простодушны и доверчивы, любят выпить  и в пьяном виде бывают злы и надоедливы. 

Башкиры  живут главным  образом в губерниях Уфимской, Оренбургской, Самарской и в Уральской областях; в Вятской  губернии их живет очень немного, именно в уездах: Сарапульском  и Елабужском. Прежде башкиры вели кочевой образ жизни, т.е. не имели постоянного жилища (сел, деревень, домов), а переходили с места на место вместе со своими семьями, кибитками и стадами овец.; занимались они скотоводством и имели  по сотням  и тысячам голов скота.  Но тогда было много  привольных стадных  мест; когда же башкирский край стал заселяться русскими, башкиры стали мало-помалу переменять кочевой образ жизни на оседлый и заниматься земледелием.

Большого  интереса к освоению территории у татар не было. Да и зачем им?.. Городов нет.  Население малочисленно.  Прячутся в глубине лесов.  То ли удмурты, то ли манси, то ли чудь загадочная – не поймешь. Да и речь у них непонятная, тарабарская. Попробуй  их найди в лесной чаще! А пройдет год-два – и поселка уже нет, ушли еще дальше, попрятались, как сквозь землю провалились! Хороших дорог опять же нет. А в бескрайние пермские леса на лошади не заедешь, а и заедешь,  так не выедешь… То ли дело ровная монгольская степь! А здесь большой дани не возьмешь. Рабов-ремесленников себе на пользу не поймаешь. Живут бедно.

Се бо блаженный епископ Стефан, божий человек, живяше посреде неверных человек, ни Бога знающих, ни закона ведящих, молящиеся идолом, огню, и веде, и каменю, и золотой бабе, и кудесником, и велехвом, и древью. А се живущеим около Перьми имена местом и странам и землям иноязычным: Двиняне,  Устюжане, Велыжане, Вычегжане, Пенежане, Южане, Сирнане, Галичане, Вятчане, Лопь, Корела, Югра, Печера, Вогуличи, Самоеды, Пертасы, Пермь великая, Гамаль Чюсовая.

В народе есть предание, что в древние времена, еще до поселения в здешней местности вотяков место городища сооружено обитавшим будто бы здесь ранее народным племенем, называемом чутью, время переселения которого никто не запомнил

Слухи и рассказы о таинственном идоле дошли и до иностранцев: ректор Краковского университета Матвей Мехов в своей книге «Сочинение о двух сарматиях», изданной в 1517 г., поведал миру, что в Московии, за областью, называемой Вяткою по дороге в Скифию стоит большой идол – Золотая старуха, которую племена чудь весьма чтут и поклоняются ей. Никто, проходя поближе, даже охотники, преследуя зверя, не минуют идола с пустыми руками, без приношения.